Легенда о Первом Дзёнине  - Роман Грабовский

– Нет, атаман, – Соня жёстким взглядом смотрела на хана, – я отдам его тем, чьих мужей, жён, сыновей он повёл на убой. Пошлю в Курьяново речной караван с продуктами и всем необходимым на первое время и этого ублюдка. Пусть его сородичи решают, что с ним делать. И я даже знаю, кто поведёт эту экспедицию и расскажет соплеменникам хана, что здесь случилось.

– Тебе виднее, Тень…

– Всё, разговор закончен! – Соня поднялась со стула: – Подумай, хан, что ты скажешь родным тех, кого погубил. И объяснишь, почему сам остался жив. Пойдёмте, атаман.

Алёнка с Катериной сидели за столиком в саду Катиного дома. Фельдшер забежала навестить подругу. Катерина, уставшая от лежания в кровати, предложила Алёне посидеть на воздухе. Подруги пили чай, Ломова рассказывала последние новости, играясь с Богданом. Светило весеннее солнышко, земля покрылась зелёным ковром молодой травы. Но всему этому радовался только котёнок, гоняясь за бабочками-капустницами и стрекозами.

– Как твоя нога? Лучше?

– Да, Алён, спасибо. Уже намного лучше, – Катя подлила фельдшеру чай из пузатого тульского самовара, – только чешется сильно.

– Это нормально! – заверила Катерину Алёна. – На щеке у тебя шрам прям прелестный, совсем без рубца, просто полоска останется!

– Первый раз слышу применение термина «прелестный» в отношении шрама! – Варгина грустно усмехнулась.

– Да что ты, Кать! – фельдшер поправила очки на носу. – Я за последнюю неделю после боя такого насмотрелась, что, поверь, твой шрам просто произведение искусства!

– Могу себе представить…

– Знаешь, мы, когда на берег прибежали, думали, совсем никого в живых не осталось, – Алёнка всхлипнула, – потом сначала тебя нашли, следом Будру вытащили из-под трупов. А этот, седой весь, из Чухломы, чуть-чуть нас не дождался.

– Он меня перевязал, а сам кровью истёк. Беляком его звали.

– Ага, я заметила. Повязка наложена не так, как у нас в Деревне учат. Я так и подумала, что он тебя перевязывал. Хороший человек был. – Алёнка продолжала всхлипывать.

– Да, и боец он был славный. Без его отряда мы бы не выстояли. Нас перебили бы гораздо раньше, и остатки врагов ворвались бы в Деревню.

– Ты знаешь, говорят, что там, на пристани стелу поставят с именами тех, кто погиб, защищая берег.

– Алён, у тебя нет случайно знакомых, у кого телега есть?

– А зачем тебе?

– На кладбище хочу к ребятам. А сама ещё не смогу дойти.

– Не надо никаких знакомых! – Фельдшер по привычке поправила очки на носу. – Нам среди трофеев много повозок досталось от Орды! Часть мы отдали атаману Маркелу, раненых везти домой. Часть себе оставили. Быков ихних отправили на ферму в загон, а повозки стоят пока на площади. Я лошадь просто возьму в конюшне, запрягу в повозку, и мы с тобой съездим к ребятам. Хорошо?

– Договорились, Алёнушка. Как, кстати, твоё ранение на ноге?

– Ой, – фельдшер махнула рукой, – это и не ранение вовсе! Сама виновата. Тащила кого-то из раненых с поля боя и не заметила, что обломок сабли торчит из земли. Тащила-то спиной вперёд! Вот и напоролась!

– Это тоже ранение, Алён, – Катя с грустной улыбкой смотрела на подругу, – сколько же ты людей вытащила и спасла?…

– Я не считала, – Алёнка пожала плечами, – одного вытащу, перевяжу, и за следующим бегом.

– Богдан, не приставай! – Катя шикнула на котёнка, который, цепляясь коготками за брюки, полз по ноге фельдшера вверх.

– Да пусть играется, – Алёнка взяла Богдана в руку и водрузила себе на колени, – хоть кто-то может радоваться солнышку и травке.

– Алён, как там Будра?

– Ой, ты его увидишь – не узнаешь!

– Почему?

– Он весь белый стал. Седой-седой. И говорит медленно. Ему сильно по голове досталось. Мы думали, что не выживет. Но ничего, очнулся. Уже потихоньку встаёт.

– В Деревне пока Тень заправляет?

– Да. В субботу будем выбирать большой совет Деревни. Из старого-то почти никого в живых не осталось.

– Да уж…

– Кать, ты даже не представляешь, сколько в Деревне домов опустело… многие ведь целыми семьями в бой ушли. Вот как Ильдар твой. Мама его в лесу дралась, она же много лет отслужила в Патруле. И погибла в лесу. Нет больше в Деревне рода Юсуповых. И многих родов больше нет. Ой, извини, Кать.

– Не извиняйся, Алён, – Катя подняла голову, щурясь, посмотрела на солнце, – Ильдар жил как самурай и умер как самурай. Я горжусь, что хоть какое-то краткое время была с ним.

Подруги замолчали, допивая чай. Богдан спрыгнул с колен фельдшера, пытаясь схватить большого, громко жужжащего шмеля. Солнышко перевалило за полдень.

– Ладно, Катенька, побегу я, и так засиделась. – Алёнка встала со скамейки, поправляя одежду.

– Спасибо, Алён, что зашла, – Катерина тоже поднялась проводить подругу, – а то я тут лежу, вообще ничего не знаю. Мама из больницы приходит, почти сразу на кровать падает.

– Устаёт она, – подтвердила слова подруги фельдшер, – сейчас в больнице тяжёло, работы прорва.

– Понятно…

У калитки подруги поцеловались на прощание.

Сусаноо молча глядел на полную миску молока, стоящую в углу зала, где лежала Кицунэ. С момента окончания битвы демон не притрагивалась к еде.

– Кицунэ, так нельзя!

Лисичка даже не шелохнулась на замечание древнего.

– Арина, пожалуйста, хоть немного перекуси!

Кицунэ недовольно дёрнула хвостом, как будто говоря, чтобы её не трогали.

– Всё, хватит! – Су принял свой самый грозный вид огромного, бородатого воина. – Кицунэ, приказываю, обернись!

Ариша обернулась в человеческий образ. Спутанные волосы, мятая одежда. Прекрасные голубые глаза выглядели потухшими. Внешний вид полностью передавал внутреннее состояние Кицунэ.

– Что тебе от меня нужно, старый дурак? – Голос Арины был тих, почти еле слышен.

– Можешь называть меня как хочешь, но ты сейчас сядешь за этот стол, – Сусаноо щёлкнул пальцами, и рядом с ним появился накрытый различными яствами стол с парой кресел, – и нормально поешь. Потом можешь снова валяться в углу, оплакивая потерянные иллюзии!

– Если я поем, ты от меня отстанешь?

– Обещаю.

Девушка прошла к столу, опустившись в одно из кресел. Было видно, что аппетита у неё нет совершенно.

– Вот и чудненько! – Древний суетился вокруг Арины, накладывая ей в тарелку отварное мясо, салаты и зелень.

– Не подлизывайся, я тебя никогда не прощу…

– И не надо! – Древний наливал в бокал сладкое смородиновое вино. – На, твоё любимое! Кушай, кушай мясо, сам готовил!